Итак, жаркое июльское утро, я, с пионеркой, сижу на теннисном столе, в тени куста черемухи. Завтрак недавно закончился а до обеда целая вечность. Она болтает ножками и мило щебечет о том что наш вожатый, Коля, и их Люда заперлись в бельевом складе и долго не выходят. Я, подстраиваюсь под амплитуду качаний её ног, и легонько пинаю по кожанной пятке сандалия. Голень взлетает намного выше расчетной величины, и пионерка кричит — "Ну чего ты!".
Параллельно думаю о том, как на складе ебутся Коля с Людой. Двадцатилетняя корова и двадцатидвухлетний жеребец. Это омерзительно. Ну просто скотоложество какое-то. Сексом можно заниматься в двенадцать лет, ну пусть даже в пятнадцать. А в двадцать надо пахать, сеять и детей растить.
Вот хорошо бы сейчас завалить пионерку на стол, стянуть с нее трусики, и вставить.
Свой пионерский флаг в лунку. Пусть гордо реет на ветру у соленого озера.
Но как это сделать? Вся территория пионерлагеря под неусыпным наблюдением воспитателей, вожатых и администрации. Есть, конечно, пару укромных мест где пионеры курят. Возле монументального каменного сооружения м/ж, или за тем же бельевым складом, но на романтические места для соития они походят очень отдаленно. Сейчас бы меня это не остановило, но в те, юные, годы я был галантен и брезглив.
Как оказалось, все рассказы бывалых о суровом быте пионерлагерей, о множестве доступных пионерок-давалок, и о том что ночами можно забраться в девичьи спальни и прыгать из койки в койку, оказались, мягко говоря, неправдой.
Днем, как я уже говорил, вся территория простреливалась, а ночью с юными ленинками спали вожатая и воспитательница. И не в смысле — занимались лесбийским сексом, а просто присутствовали в их спальне.
Оставался один вариант — вытащить красногалстучную подружку за территорию лагеря.
Потому я и пинал пионерку по пятке, канючил — "Пойдем на озеро", "Пойдем купаться".
Но пионервожатые напели пионеркам что за каждой доской пионерского забора, за каждой сосной и березкой внетерриториального леса, притаились злобные деревенские, которые только и мечтают о том чтобы избивать несчастных пионеров.
И каждое мое предолжение о прогулке нактыкалось на пионеркин стандартный ответ — "Тебя там деревенские побьют". Не действовали никакие аргументы. Ни что деревня далеко да и деревенских крайне мало для битья всей праздношатающейся пионерии.
Наконец мне надоело выслушивать стандартный ответ, и я решил унять её тревоги сказав — "Нет, меня деревенские бить не будут, они тебя выебут".
Пионерка тут же отморозилась и ушла вдаль. Я не стал её удерживать.
На следующий день моя пассия демонстративно меня избегала. Более того, все девочки её отряда, при моем приближении, замолкали и напрягались.
А еще через день ко мне подошла наша воспитательница с вожатым Колей, и спросила — "Ты что, дружишь с деревенскими, ходишь за территорию?"
Я ответил — "Деревенских не видел, а за территорию хожу купаться, вы же сами разрешили."
На это она сказала — "За территорию пионерлагеря выходить строго запрещено" и ушла.
А я спросил Колю — "Чего это она такая злая сегодня?"
И Коля мне поведал что по лагерю ходит легенда, будто бы я увожу пионерок в лес, где их бьют и насилуют деревенские. И якобы много несчастных уже лежит в медпункте.
Когда это дошло до воспитателей, те стали выяснять подробности. Все пионерки говорили что достоверно слышали это от подружки из соседнего отряда, которая и дружила с потерпевшей, но имена и расположение точно припомнить не могут.
Воспитатели прибегли к допросам с пристрастием, все пионерки указали на девятилетку с фингалом под глазом. Та, в ответ на распросы воспитателей, только ревела.
От серьезных неприятностей меня спасла вожатая той девятилетки, рассказав что синяк она получила когда прыгала со скакалкой, и тут же была отведена в медпункт, на предмет сотрясения мозга. И вообще её девочек никто никуда не уводил, перестаньте пугать бедного ребенка.
В общем все кончилось благополучно. Только каждый раз когда я проходил мимо беседки где вожатые играли в шахматы, один из них окликал меня — "Эй, сутенер, приведи нам девок из второго отряда!" (второй, это где самые юные пионерки)
Было обидно.
Вообще СССР был пуританской страной, и отсутствие порнухи, в широком доступе, иногда играло злую шутку. В конце восьмидесятых я был крутым парнем на отцовском "Москвиче". Однажды увидел как злой рыбак хочет убить мальчишку веслом, за то что тот распугал рыбу. Попытался урезонить добытчика, сказав что здесь люди купаются, а хочешь спокойствия — плыви к камышам. Рыболов поворчал и затих.
А мальчишка оказался юной барышней по имени Лена, с которой мы приятно позлословили на счет рыбака и всех его товарищей по несчастью. Мы катались вдоль озерного берега, купили в киоске, на базе отдыха, газировки в бутылках-чебурашках, печенья в советской, шелестящей упаковке, батон и рыбные консервы.
Потом Лена пердолжила заехать в лес и там перекусить. Пока я доставал тент из багажника, чтобы постелить на траву, она присела на корточки, стянула с меня плавки и отсосала. Так же естественно как до этого ела печенье и пила газировку. В процессе два раза пожаловалась на то что я долго не могу кончить, а потом встала и улыбнулась.
Нет, это не был мой первый сексуальный опыт. Конечно я слышал разговоры приятелей — "Я дал ей за щеку а потом в жопу выеб", или даже в обратной последовательности, но все это говорилось в контексте — "Вот как я отомстил этой сучке за то что она меня мучила".
А все прочее, типа "отсоси" понималось как тюремный способ унижения сокамерников.
И теперь я абсолютно не понимал как вести себя с ней дальше. Это был культурный шок, если хотите.
Я ничего не сказал, но Лена как то поняла все, сникла, посмотрела укоризненно и вместе с тем виновато, и ушла прямо в купальнике и босоножках, забыв у меня, на заднем сиденье, свой мятый красочный пакет с полотенцем, маечкой и спортивными штанишками.
Минут через пять я отморозился и пустился в поиски. Объехал все окрестности но Лены не нашел.
Почти два месяца я ездил на тот пляж, в надежде встретить Лену, что-то объяснить, извиниться, но она так и не появилась.
Уже ближе к концу сентября я набрал в её пакет песка и камней, и забросил все это в осенние, озерные волны. Думал что с её одеждой выкину все воспоминания о той встрече.
Но вот как-то не забылось.
