В самом начале кризиса, связанного с коронавирусом, инвесторы всего мира бросились скупать доллар как наиболее надежный актив. Такая же ситуация наблюдалась в период финансового кризиса 2008 года. Таким образом, американская валюта по-прежнему является главной в мире.

Свою доминирующую позицию доллар занял после окончания Второй мировой войны, 75 лет назад, пишет бывший министр финансов США Генри Полсон в статье для журнала Foreign Affairs.

Генри Полсон занимал пост министра финансов до начала 2009 года, то есть застал тяжелейший кризис и обрушение гигантов Уолл-стрит.

Он полагает, что основная угроза для доминирующей роли доллара исходит не от Китая и его валюты, а от ситуации внутри США. Американская экономика должна внушать доверие всему миру, а для этого необходимо сдерживать государственный долг и дефицит бюджета.

Кроме того, США должны сохранять лидерство в сфере инноваций и эффективного госуправления, считает экс-глава казначейства. В этом случае мир по-прежнему сможет полагаться на доллар, и конкуренты в лице других валют тому не страшны.

Экономист Джесси Коломбо, предсказавший кризис 2008 года, предупреждает, что нынешняя ситуация может спровоцировать экономическую катастрофу, пишет The Independent.
Коломбо считает, что, как и в 2008 году, сейчас есть несколько мыльных пузырей, которые могут лопнуть. Но нынешнее положение дел ухудшается коронавирусом.
По мнению экономиста, еще одним негативным фактором выступает провал сделки ОПЕК+, спровоцировавший падение цен на нефть.

Греки верили, что мы живем, чтобы быть счастливыми. Для греков совершенно естественно было рассуждать, что цель политики — сделать граждан счастливыми. Политика делает это при помощи воспитания, законодательства и всего, что способствует тому, чтобы люди научились быть счастливыми и достигли этого предельного блага. Этот способ ориентации отличает классическую философию от современной политической философии: современные мыслители говорят о счастье слишком стыдливо. Но тогда возникает вопрос: как то, что они говорят, соотносится с таким понятным ориентиром, как счастье?

По разбитой набережной Невы, спотыкаясь о выщербленные гранитные плиты, брели две странные фигуры. За плечом той что пониже, болтался холщовый мешок с двумя округлыми предметами. На зеленой голове высокого красовалась шутовская капитанская фуражка с обвислыми полями.
Вокруг полыхал багровый закат. Солнце не могло пробиться сквозь тучи радиационной пыли, но поджигало их своими прощальными лучами, и тучи изливали на землю невыразимо яркий и ровный свет, съедавший контраст, но делавший предметы отчетливыми, и как бы светящимися изнутри. Это странное освещение усиливало цвета, и мир становился похожим на злой цирк — шапито, или картинку нарисованную недобрым художником, потерявшим чувство меры.
— Мочи нет больше, Кэп!
простонала невысокая фигура
— Давай здесь остановимся!
— Хрен с тобой, сволочь краснопузая, здесь так здесь. Я мешок развяжу, а ты доставай фунфырик Боярки.
грозно сказала фигура в капитанской фуражке





Читать далее...

Погода была не то чтобы очень холодная, но студеный, пронизывающий ветер выдул из собравшихся на кладбище все остатки тепла. Гроб со Спокойниковым стоял у свежевырытой ямы. Генеральный директор Хабитуллин вновь принялся говорить надгробную речь, взобравшись на глиняный холмик возле соседней могилы.
– Мы запомним нашего соратника и друга молодым и здоровым, отзывчивым и добрым, подтянутым и спортивным… – звонко выкрикивал он, глядя поверх голов людей, плотно окруживших гроб и прямоугольник могильной ямы, на дальнюю кромку леса.
– Коньяку напился по дороге, – прошептал стоящий за спиной Кулакина Киберман.
– От Кулакина тоже водкой разит, – так же шепотом ответил ему Нотченко. – Когда только люди успевают… Эх, я бы сейчас тоже выпил – зуб на зуб не попадает.
Кулакин обернулся, посмотрел на коллег и тяжело вздохнул.

Читать далее...