Расскажу вам про совершенно чумового отморозка, человека, совершившего множество подвигов. Но главной благородной целью его жизни было научить англичан ебаться. Итак…
Жил-был Ричард Фрэнсис Бёртон. Родился он 19 марта 1821, в Девоншире. Взглянув на огненно-рыжего младенчика, папа Джозеф пробормотал:
— О пиздец, не к добру это.
Всем известно: рыжие — главные распиздяи, и у любого народа существует куча мифов по этому поводу.
Со временем волосы Ричарда потемнели, стали черными, и родня вздохнула с облегчением. Рано радовались, в душе Ричард навсегда остался рыжим. Семья Бёртонов часто переезжала, жила в разных странах. И вот когда они жили во Франции, в Босежуре, в соседнем Туре случилась эпидемия холеры. Ричарду было 7, его брату Эдварду 4. Однажды ночью детишкам не спалось, и они съебались из дома. Шлялись по городу, и встретили мрачных мужиков, которые куда-то ехали на телегах.
— Вы кто, дяденьки? — спросил Ричард.
— Мы сборщики трупов, — ответили мрачные мужики. — Едем в Тур, заразных покойничков убирать.
— Ух ты, как интересно! — обрадовались дети. — А можно с вами?
— Ахаха, прикольные пиздюки! — заржали мрачные мужики, и усадили их на телегу.
Только на следующий день поседевшие и охуевшие родители отловили чадушек, которые радостно занимались уборкой холерных трупов.
За время, что семья путешествовала, Ричард внезапно сумел заговорить на французском, итальянском и латыни.
— Как так? — охерели родители.
— Да это просто, — ответил Ричард.
Когда Бёртоны вернулись в Англию, парень отрастил шикарные усы и поступил в колледж при Оксфорде. Тут же один студент нарвался на неприятности, спросив:
— А что это за пизда у тебя под носом?
Ричард вызвал его на дуэль, отхуярил, как следует, получил выговор, и колледж невзлюбил. Он забил на все дисциплины, которые ему не нравились — особенно на теологию, потому что решил: бога нет. Занимался языками, фехтованием, охотой и скачками. А также безудержно трахался. Однажды он принял участие в скачках, что студентам было запрещено. Его вызвали в деканат, и стали отчитывать.
Ричард немного послушал, и заявил:
— Вы какого хуя себе возомнили вообще? С хера ли вы тут со мной, как с дитем неразумным, разговариваете? Да у меня баб было больше, чем у вас всех, вместе взятых. И языков я знаю столько, что вам не снилось.
Декан залупился, отчислил его без права восстановления.
Ричард только обрадовался, завербовался в войска Вест-индской компании и отбыл в Бомбей. Там он заболел, попал в госпиталь, а когда выписался, уже свободно разговаривал на хинди. Он тут же завел индийскую бабу, стал с ней усиленно трахаться. К тому же, купил на рынке «Камасутру», и залип. Все свободное время он со своей бабой изучал этот эпохальный труд.
— Хули ты делаешь? — спрашивали сослуживцы, заглядывая в его бунгало.
— Не видите, что ли, мудаки пиздоглазые? Изучаю культурные особенности Индии, — отвечал Ричард, пыхтя на бабе в позиции, мало совместимой с жизнью.
И вызывал сослуживцев на дуэль. Перебил кучу народу.
— В Англии ебаться не умеют, — сделал он вывод, когда вся «Камасутра» была освоена.
Но тут же завел новое увлечение: поселил в своем бунгало стаю диких обезьян.
— Ты с ними тоже «Камасутру» изучаешь? — ехидно спрашивали сослуживцы.
— Идиоты, я их язык изучаю, — злился Ричард, и вызывал шутников на дуэль.
Действительно, он пытался составить словарь обезьяньего языка. Но этот его эпохальный труд был утерян.
— Совсем чувак отуземился, — решили сослуживцы, и прозвали его белым негром.
— Долбоёбы, блядь, — пожал плечами Ричард. — Какие негры в Индии?
Конечно, опять вызывая европейцев на дуэль.
Неизвестно, как, но может, с помощью «Камасутры», он в совершенстве овладел хинди, маратхи, гуджарати, персидским и арабским. Через семь лет ему стало скучно, он получил в Королевском географическом обществе разрешение на исследования территории. И отправился в Мекку.
— Ты понимаешь, что тебя грохнут за кощунство? — спрашивали сослуживцы.
— А я в мусульманина переоденусь, — ответил Ричард.
Потом задумался, пробормотал: «А если в штаны заглянут?» — и сделал обрезание.
Он совершил хадж, надел зеленый тюрбан, написал книгу «Паломничество в Аль-Медину и Мекку».
— Ну раз ты такой крутой, ступай в Африку, — сказали Ричарду в Ост-Индской компании. — Будешь шпионом, хоть какая польза от твоих переодеваний.
В Африку отправилась большая экспедиция. Там Ричард подружился с лейтенантом Джоном Спиком, с тех пор путешествовали они вместе.
Бёртон снова переоделся в мусульманина, на этот раз в арабского купца, совершил путешествие в Харрар. исламский центр и священный город Эфиопии. Он стал первым европейцем, который сумел туда проникнуть.
Пошпионив, Ричард собрал экспедицию, снова в Харрар. Существовало поверье, что, когда в Харрар попадет немусульманин, город погибнет. Поэтому на белых напал отряд эфиопов. Половину народу перебили, а Бёртона ранили дротиком — так, что он в одну щеку вошел, из другой вышел. Пришлось ему убегать от разъяренных туземцев с дротиком в ебле.
— Хуйня какая-то происходит, — сказал Ричард, подлечился, вернулся в армию, и отправился на Крымскую войну.
Там его определили в турецкий корпус башибузуков. Но башибузуки внезапно взбунтовались, дали всем пизды, а командование сочло виноватым Бёртона.
Он вернулся в Англию, там влюбился в Изабель Арунделл, и тайно обручился.
— Ты ебанулась, — сказали девушке родители. — Он небогатый, ненадежный, вообще, распиздяй.
— Вы не понимаете, — вздохнула Изабель. — Зато ебёт, как бог.
Пришлось родителям идти на уступки, Ричард с Изабель поженились.
— Точно, вспомнил: в Англии не умеют ебаться, — сказал неутомимый Бёртон, и решил издать свой перевод «Камасутры».
— Вы пизданулись, сэр? — ответили из всех издательств. — У нас вообще-то действует закон о непристойных публикациях. Это что такое в вашей книге происходит? Вы считаете, нормально для почтенной англичанки, матери семейства, ебаться, стоя на одной ноге, закинув вторую за ухо? Да как вас земля после этого носит?
— Белопальтошники хуевы, — обиделся Ричард, создал «Общество Камасутры», занялся самиздатом. Там он публиковал переводы запрещенных книг о сексе: «Камасутру», «Тысячу и одну ночь», «Сад ароматов».
В 1856 году Бёртон со Спиком отправились в новую экспедицию, изучать Великие озера в Африке. Экспедиция вышла из Занзибара. Сначала стали трахаться с негритянками. Ричард, конечно, таким образом изучал культуру народа, а Спик даже влюбился в черную женщину. В итоге заболели всеми возможными тропическими болезнями — не знаю уж, от баб или нет. Потом Спику в ухо залез жук. Его никак не могли достать, потом занесли инфекцию, и Спик почти ослеп и оглох.
Наконец вышли к озеру Танганьика.
— Охуенная красота! — обрадовался Бёртон. — Правда же, друг?
— Вообще-то, блядь, я слепой, — ответил Спик. — Хули мне та красота?
Оборудование растащили местные, так что карту они не составили, проблуждали по Африке, нашли озеро Виктория, заспорили, там исток Нила или нет. В итоге посрались страшно, и вернулись в Англию. Там опять долго срались, обвиняли друг друга во всех грехах, потом Спик от злости застрелился.
А Бёртон поступил на дипломатическую службу, и отправился в Западную Африку.
— Я не могу с тобой поехать, там плохой климат, — сказала жена.
— Конечно, дорогая. — ответил Ричард. — Так даже лучше. Буду ебать африканок… ой, то есть, скучать о тебе каждую секунду.
Так и поступил. А заодно написал книгу «Две поездки в страну горилл и водопадов Конго». Вернувшись в Англию, учредил антропологическое общество, чтобы «поведать о социальных и сексуальных вопросах Африки».
— Я научу англичан ебаться! — упрямо говорил он.
Но англичане учиться не хотели, многие Бёртона не любили, считали порнографом, безнравственным чуваком и вообще распиздяем.
— Хм, — сказала Изабель, и в следующую дипломатическую миссию уже поехала с мужем.
Отправили их в Бразилию. Но присутствие Изабель не помешало Ричарду изучать культурные особенности страны на страстных бразильянках.
Потом их перекинули в Дамаск. Там Бёртон умудрился посраться сначала с еврейским населением, потом и с мусульманским. Зато подружился с лидером алжирской революции абд Аль-Кадиром и знаменитой аферисткой Джейн Дигби. В конце концов он так всех заебал, что на его уничтожение отправили отряд всадников.
— Охуеть я польщен, — сказал Бёртон. — Аж триста человек меня убивать будут!
Но английский МИД решил его спасти, и перевести консулом в Триест.
— Это, блядь, изгнание какое-то, — возмутился Ричард.
Делать ему в цивилизованном Триесте было нехуй: ни диких туземцев, ни стычек, ни дуэлей. Так что он активно занялся новыми переводами и написанием книг о своих приключениях. Издал их уйму.
Умер Бёртон в 1890 году, от сердечного приступа. Изабель привела священника, и над Ричардом был совершен католический обряд.
— Пиздец ты дура, — сказал с небес Ричард. — Я атеист.
Еще Изабель сожгла некоторые его рукописи, которые Бёртон не успел опубликовать. В том числе, новый перевод книги «Сад ароматов», где были главы, посвященные мужеложеству. Типа, защитить репутацию мужа.
— Вдвойне дура, — заметил с небес Ричард. — Ебаться так нормально не научилась, и другим не даешь.
Он знал в совершенстве 29 языков, написал и перевел огромное количество книг и статей, посетил хуеву тучу стран.
Но так и не сумел научить англичан ебаться