А вы тоже видите, как Россия перед мырной державой на прилавке Херсон раскладывает? Уж и петрушкой его обложила, и бантиком повязала, и рукавом натерла, чтоб блестел? Или не видите?
- Первеющий сорт! — нахваливает Матушка, — Граждане вывезены, флаги спущены, румяный да медовый! Это ж ягодка, а не Херсон!
- А уж как мне войск для его обороны не хватает:( — причитает Матушка, макая ядерну бомбочку в чаёк, как мятну конфетку, — Никогда б не отдала, самой нужен, плакать сорок лет за ним буду! — причитает Матушка в купеческом костюме, похрустывая чайком в прикуску с бомбочкой, — От продаю и плачу! — пустила слезку Матушка, — И свеженький, и жирненький, и сладенький, а уж краси-ивый! Ой, Господь меня накажет за такие убытки в торговле, ой, за доброту мне убытки мои! — искренне жалуется красавица, широко занимая пол-базара и собой, и своим сарафаном, и медведями подсобными (те таскают ящики с товаром, сверкая плотоядными улыбками на морде и покачивая цыганскими серьгами в ушах).
- Ой, кабы не нужда-а! Кабы не детки голодны-я! Да рази ж я такое добро на базар снесла бы? Вон — малинка-ягодка, а не Херсон, в Китае мне за него три Тайваня давали! Да накой мне три Тайваня басурманских? Чай, обманут, нерусские, своим хочу... — Быстро причитает Матушка перед покупателем в синих шароварах. Кивает, улыбается, памятники вывозит из Херсона, ну нет сил не поверить! Зубкова даже загнала под дулами кинокамер волков вывезти и ламу Рому.
А на матушкиных плечах русские попугаи сидят пеньками метровыми, глаза у каждого с тарелку! У-гу! — говорят, у-гу.

А покупатель стоит, кряхтит, сил нет оторваться от Херсона, — свежий, румяный, иди и бери. Да чё то медведи с цыганскими серьгами смущают...

Короче, картина: русские купцы продают хохлам письмо к турецкому султану, горшок, масло.