Спустя сутки было собрано совещание специально сформированной государственной комиссии. Вопрос в повестке значился один – расстрел Чубайса и связанные с ним политические, экономические, правовые последствия, а также утверждение сценария казни.
– Наши аналитики считают, что указанной акцией мы поставим наших противников в очень тяжелое положение, — докладывал Лавров. — Дело в том, что все возможные и невозможные санкции нам уже объявлены. Мы, со своей стороны, также практически исчерпали все контрсанкционные возможности. Акция позволит нам перехватить инициативу. Пусть теперь думают, как нам ответить. В общем, никаких ощутимых внешнеполитических угроз не просматривается, даже наоборот.
- Сроки чрезвычайно сжатые, коллеги, — генеральный прокурор посмотрел на всех исподлобья, — но мы справимся. Материалов накоплено с избытком. Экспертная группа наших юристов подготовила правовые обоснования, полностью отвечающие действующему законодательству.
Колокольцев энергично закивал.
- Что скажет суд? – Спросил президент.
- Ситуация крайне непростая…
- Владимир Михайлович, она не только у вас непростая. Его святейшество, например, в реанимации, у него тяжелый сердечный приступ. Слава Богу доктора говорят, что скоро пойдёт на поправку. – Президент поднялся и стал ходить по кабинету. – Я хочу услышать от вас, что мы уложимся в требуемые сроки, а не рассказ о сложностях.
- Уложимся, Владимир Владимирович, — быстро закивал головой Лебедев.
- Больших экономических потерь мы не ожидаем. А если будут, то всё равно уложимся в приемлемые параметры, товарищ президент! – Привстал со своего места и быстро доложил об экономических последствиях Медведев.
***
Обсуждение процедуры расстрела двигалось тяжело.
- Вы совсем ничего не соображаете? – Путин говорил чуть повышенным тоном, что означало крайнюю степень раздражения. – Вы как эшафот поставили? У вас солдаты стреляют в сторону Кремля!
- Не в собор же стрелять, – растерянно пожал плечами Золотов.
- В музей революции тоже не допустим, — стукнул по столу кулаком Зюганов.
- В ГУМ пусть стреляют, в торговлю, — предложил Жириновский.
- Там гостевые трибуны хотели поставить, — возразил главный режиссер расстрела Константин Эрнст. – И стреляют они, Владимир Владимирович в сторону Мавзолея, а не Кремля.
- Константин Львович, вы сколько зрителей хотите собрать на Красной площади?
- По максимуму, Владимир Владимирович.
- Зачем!?
- Выручка от продажи билетов предполагается чрезвычайно высокая. Поможет компенсировать экономические потери и оптимизировать расходы на проведение процедуры, — ответил за Эрнста Медведев. – Специалисты ведущих концертных агентств уверяют, что цена билета в первые ряды может достигать 10 млн долларов.
Президент сел на стул, налил в стакан минеральной воды и отпил несколько глотков.
- Эрнст, вы не будете режиссером процедуры, занимайтесь трансляцией. Сергей Кожугетович, поручаю организацию расстрела вам. Чтобы строго, солидно и без глупостей. На гостевой трибуне у кремлевской стены официальные лица, из иностранцев только послы. Эшафот поставьте на Лобное место, направление стрельбы — ГУМ.
***
В самом начале декабря, в субботу, ровно в 10-00 сводная группа барабанщиков в количестве 70 человек, приданная президентскому оркестру службы коменданта Московского Кремля, ударила палочками по мембранам своих музыкальных инструментов. Над Красной площадью, усиленная динамиками, разнеслась сухая, четкая дробь. Затем дирижер взмахнул рукой в белой перчатке, и над площадью воцарилась тишина.
- Именем Российской Федерации… — Начал читать приговор председатель специальной коллегии верховного суда.
Низко над Москвой висело серое небо, погода была совершенно безветренной. Бледный Чубайс стоял на эшафоте со связанными за спиной руками. Позади него возвышался толстый деревянный щит из свежеоструганных некрашеных досок. По обе стороны от Чубайса стояли бойцы в камуфлированной одежде, их лица были скрыты балаклавами. Напротив, шагах в семи, был выстроен расстрельный расчёт в полной парадной форме.
- …и по совокупности совершенных преступлений, на основании ст. 1-й специального указа президента, специального постановления специальной коллегии верховного суда подвергнуть гражданина Чубайса Анатолия Борисовича смертной казни через расстрел. Приговор привести в исполнение немедленно, — закончил читать судья.
Находившийся неподалёку от эшафота в автомобиле с открытым верхом министр обороны поднял руку, расчёт взял на изготовку, а бойцы в камуфляже быстро отбежали в сторону. Министр резко опустил руку, грохнул залп. Чубайс упал. Низкий глубокий вздох присутствующих улетел в низкое небо и над площадью снова воцарилась тишина. На подиуме эшафота появились люди в черных одеждах, они сноровисто уложили тело в принесенный гроб, спустили его по боковой лестнице и погрузили в катафалк. Как только дверь катафалка захлопнулась, президентский оркестр грянул «Осуждение Фауста» Гектора Берлиоза. И тотчас с неба хлынула вода. Дождь шёл стеной, но небо при этом отчего-то светлело, а собравшиеся на казнь зрители почувствовали на своих лицах тепло. В мгновение ока тучи исчезли и яркий солнечный свет залил Москву. Дождь продолжался. Огромная радуга встала над городом, опираясь основаниями на Митино и Чертаново. Оркестр продолжал играть, а вместо дождя с неба вдруг посыпался снег. Быстро выбелив Красную площадь и окрестности, он прекратился. И в этот момент день померк, а на чёрном небе появилось северное сияние, ранее никогда не виданное в этих широтах.
***
- Общий рост за последний месяц составил 18 процентов, промпроизводство выросло на 24. Практически прекратился отток капитала, — быстро читал справку Медведев.
- Чем это можно объяснить? – Спросил президент.
Премьер молчал беспомощно морща лоб. Зазвонил телефон прямой связи с МИДом, Путин снял трубку.
- Владимир Владимирович, только что звонил Тиллерсон, они согласны на все наши условия.
- И по противоракетной обороне?
- Да. Рекс говорит, что вообще не видит причин для разногласий почти по всем вопросам. Удивляется как этого они не понимали раньше.
- Начинайте готовить встречу на высшем уровне. Хочу увидеть черновик резолюции в течение двух дней.
Президент положил трубку.
- Вы свободны, Дмитрий Анатольевич.
- У меня ещё материалы по социальной сфере.
- Не надо, — махнул рукой президент, — идите.
Он подошел к окну и стал задумчиво смотреть вдаль. Он не понимал, что произошло, и что продолжает происходить. Но на душе было спокойно. «Всё будет хорошо, — подумалось ему, — всё будет хорошо».

Конец