авайте послушаем немцев- почитаем их письма с Восточного фронта и письма их жен. Может быть, что-то станет понятней.
14.08.42: У немецкого солдата Йозефа найдено неотправленное письмо к сестре Сабине.
В письме говорится: «Сегодня мы организовали себе 20 кур и 10 коров. Мы уводим из деревень все население — взрослых и детей. Не помогают никакие мольбы. Мы умеем быть безжалостными. Если кто-нибудь не хочет идти, его приканчивают. Недавно в одной деревне группа жителей заупрямилась и ни за что не хотела уходить. Мы пришли в бешенство и тут же перестреляли их. А дальше произошло что-то страшное. Несколько русских женщин закололи вилами двух немецких солдат... Нас здесь ненавидят. Никто на родине не может себе представить, какая ярость у русских против нас».
Ефрейтор Феликс Кандельс пишет другу : «Пошарив по сундукам и организовав хороший ужин, мы стали веселиться. Девочка попалась злая, но мы ее тоже организовали. Не беда, что всем отделением… Не беспокойся. Я помню совет лейтенанта, и девочка мертва, как могила...».
24.07.42: Матеас Цимлих пишет своему брату ефрейтору Генриху Цимлиху: «В Лейдене имеется лагерь для русских, там можно их видеть. Оружия они не боятся, но мы с ними разговариваем хорошей плетью...»
Солдат Ксиман из «СС» писал своей жене в Мюнхен 3 декабря 1941 года : «В настоящее время мы находимся в 30 километрах от Москвы. Когда выходишь из дому, можно видеть издали некоторые башни Москвы. Скоро кольцо сомкнётся, тогда мы займем роскошные зимние квартиры, и я пришлю тебе такие московские подарки, что тетка Минна лопнет от зависти».
29.10.41: Письмо, найденное у лейтенанта Гафна: «Куда проще было в Париже. Помнишь ли ты эти медовые дни? Русские оказались чертовками, приходится связывать. Сперва эта возня мне нравилась, но теперь, когда я весь исцарапан и искусан, я поступаю проще — пистолет у виска, это охлаждает пыл.Между нами здесь произошла неслыханная в других местах история: русская девчонка взорвала себя и обер-лейтенанта Гросс. Мы теперь раздеваем донага, обыск, а потом... После чего они бесследно исчезают в лагере».
Письмо солдата Гейнца Мюллера: «Герта, милая и дорогая, я пишу тебе последнее письмо. Больше ты от меня ничего не получишь. Я проклинаю день, когда родился немцем. Я потрясен картинами жизни нашей армии в России. Разврат, грабеж, насилие, убийства, убийства и убийства. Истреблены старики, женщины, дети. Убивают просто так. Вот почему русские защищаются так безумно и храбро."
Унтер-офицер Ланге (полевая почта 325324) писал Геди Байслер: «Во Львове было настоящее кровопролитие...Точно так же в Тарнополе. Из евреев никто не остался в живых. Ты можешь себе представить, что мы не имели никакого сожаления к ним. То, что еще произошло, — не могу тебе сообщить».
Фельдфебелю Зигфриду Kpюrepy пишет его невеста Ленхен Штенгер из Деттингена 13 июня:
«Шубка стала замечательной, она только была немного грязной, но мама ее вычистила, и теперь она очень хороша... Ботинки маме как раз, как вылитые. И материал на платье совсем хороший. Чулкам я также очень довольна и другим вещам также».
Письмо ефрейтора Менга к своей жене Фриде : «Если ты думаешь, что я все еще нахожусь во Франции, то ты ошибаешься. Я уже на восточном фронте... Мы питаемся картошкой и другими продуктами, которые отнимаем у русских жителей. Что касается кур, то их уже нет... Мы сделали открытие: русские закапывают свое имущество в снег. Недавно мы нашли в снегу бочку с соленой свининой и салом. Кроме того, мы нашли мед, теплые вещи и материал на костюм. День и ночь мы ищем такие находки... Здесь все наши враги, каждый русский, независимо от возраста и пола, будь ему 10, 20 или 80 лет. Когда их всех уничтожат, будет лучше и спокойнее. Русское население заслуживает только уничтожения. Их всех надо истребить, всех до единого».
Ефрейтор Циммах:Сегодня мы всем взводом «организовали» свинью, — писал в начале войны своей возлюбленной один из таких представителей «высшей расы». — Я нажрался, как никогда. С'ел целую свиную голову. Но не смог уже доесть свиного уха. Я бросил его белорусскому мужику. Но наша ротная овчарка «Нептун» перехватила добычу. Это было уморительное зрелище».
Вот что пишет жена Лота своему мужу,лейтенанту Готфриду Вернеру,на фронт:
"Не можешь ли ты урвать у какого-нибудь грязного еврея меховое пальто? Их шайка от этого не пострадает. Говорят, что в России много таких вещей. Не забудь также о материи на костюм. Подумай также о том, чтобы организовать или привезти что-нибудь: ведь эту сволочь нечего щадить. Это была бы хоть небольшая компенсация за нынешние плохие времена. Здесь я, несмотря на все старания, не могу больше найти порядочного материала для костюма».
09.08.41: Дневник обер-лейтенанта Краузе ,убитого на Украине . Краузе прошел огнем и мечом Польшу, Францию, Югославию, Грецию и, наконец, явился на Украину. И во всех этих странах записи в походном дневнике похожи одна на другую: это счет насилия, грабежей и хулиганства.
«Скоро я стану интернациональным любовником! Я обольщал крестьянок-француженок, полячек, голландок...». Дальше обер-лейтенант излагает такие детали своих «подвигов», которые не поддаются никакой передаче.
И дальше: «Сегодня, наконец, мне удалось отвести душу. Девочка лет 15 была крайне пуглива. Она кусала мне руки. Бедняжка, пришлось ее связать... Мне сказал лейтенант: «За эти подвиги тебе следует дать железный крест».
Танкист Карл Фукс:
«Тут не увидишь мало-мальски привлекательного, умного лица. Сплошная дичь, забитость, ни дать ни взять — дебилы. И вот эта мразь под предводительством жидов и уголовников намеревалась подмять под себя Европу и весь остальной мир. Слава богу, наш фюрер Адольф Гитлер не допустил этого».
Письмо немецкому солдату Гейнцу от Иоганны Рохе из Вейссенфельса: «У нас сейчас работает много русских мужчин, женщин и детей. Они страшно ненавидят нас и при каждом удобном случае бегут. Две недели тому назад господин Куштбах поймал двух русских в Винбергере. Около Фрейбурга один лесник пытался задержать несколько русских, сбежавших из лагеря, но они оказали сопротивление. На этой неделе наш вахмистр поймал в деревне двух русских девушек, которые бежали из поместья. Их высекли резиновыми дубинками».
Гамбург, 12 августа 41 г.
«Мой дорогой Ганс, сегодня я была счастлива получить снова от тебя письмо (...). Недельные обозрения хорошо показывают нам, какие они там ужасные, что с трудом можно их смотреть. Это прямо позор, что такой отвратительный сброд живет на этой земле, даже когда видишь Ужасные лица пленных, то становится противно от этих рож. Ну, довольно об этом (...). У меня сильный насморк и это не удивительно при такой погоде. Холодно, как осенью, а вам приходится там потеть. Твоя Гизель».
Крестьянка Анна Геллер пишет мужу из Нейкирхен (Саксония): «Когда нужно было убирать хлеб, русская повесилась. Это не народ, а какая-то пакость. Я ей давала есть и дала даже передник. Сначала она кричала, что не хочет жить в сарае с Карлом. Я думаю, для такой дряни честь, если немец ею не брезгает. Потом она стащила сухари тети Мины. Когда я ее наказала, она повесилась в сарае. У меня и так нервы не в порядке, а здесь еще такое зрелище. Можешь меня пожалеть...»